Термин «посттравматический синдром» появился в Америке в 80-м году. Он был заслугой ветеранов вьетнамской войны, которые вернулись домой, и оказались никому не нужны. Они начали сами бороться за свои права, помогая друг другу. В течение 10 лет им пришлось доказывать свои права. И у них это получилось…
В России проблема «посттравматического синдрома» обрушилась на гражданское общество в 90-х годах.
Итоги первой Чеченской кампании, завершившейся в 1996 году подписанием Хасавьюртовских соглашений, с точки зрения морально-психологического состояния военнослужащих были не утешительными. Тысячи молодых парней вернулись в мирную жизнь, ставшую чуждой.
Что происходит, когда человек возвращается с войны? Он наполнен опытом, который ему нужно выговорить, и опытом, который для мирной жизни не нужен.
Если на этих этапах человек получает должную психологическую помощь, его шанс спиться, уйти в наркотики, столкнуться с Уголовным Кодексом минимизируется…
Начало: добровольные психологи
1994 год стал отправной точкой в деятельности региональной общественной организации Союз «Женщины Дона» по социально-психологической реабилитации жертв вооруженных конфликтов, террористических актов, природных и техногенных катастроф.
Тогда в ходе первых контактов активисток Союза с женщинами-жертвами осетино-ингушского конфликта попытки обсудить проблему, найти решение, не имели успеха из-за отчужденности сторон. Именно это навело на мысль о необходимости социально-психологической работы на Северном Кавказе.
Уже в конце 1997 года Союз «Женщины Дона» приступил к разработке проекта, направленного на психосоциальную реабилитацию участников вооруженных конфликтов. Целью работы была обозначена психологическая и социальная адаптация лиц со стрессовыми и постстрессовыми расстройствами, вызванными вооруженными конфликтами.
В результате реализации проекта было подготовлено 25 добровольных помощников психолога. Они и стали основой сети волонтеров, тех, кто начал оказывать первую помощь. Главной задачей помощников психолога было определить, какого уровня специалисты нужны, помочь человеку прийти к тому самому специалисту, а самое главное — уметь слушать и слышать. Так начинал свою деятельность Центр поддержки лиц со стрессовыми и постстрессовыми расстройствами.
Беспрецедентный шаг
В середине 90-х годов военная психология практически не работала. Хотя в армии проводился профессиональный психологический отбор военнослужащих, читался теоретический курс психологии в военных вузах, но все эти начинания сводились на «нет» низким уровнем психологической культуры среди офицерского состава. Большинство офицеров не принимали в расчет то, что солдат необходимо готовить к реальным боевым действиям еще и психологически. Никто не рассказывал 18-летним парням, как сохранить уравновешенность в критической ситуации; как вести себя с террористом, бандитом; как отличить боевика от добропорядочного гражданина; как выживать в состоянии постоянного напряжения, которому подвергаются военнослужащие, даже находящиеся на удалении от линии фронта. Необходимо было в корне менять ситуацию…
Проект «Психосоциальная реабилитация военнослужащих» стал первопроходцем в этом направлении.
«Целью проекта была гуманизация взаимоотношений в армейской среде; психологическая и социальная адаптация военнослужащих со стрессовыми и постстрессовыми расстройствами, – говорит председатель-координатор Союза «Женщины Дона» Валентина Череватенко. — Проект был для того времени уникальным. Это был первый, я бы сказала, удачный опыт совместного решения проблем общественными организациями и вооруженными силами Российской Федерации».
Командование Северо-Кавказского округа (СКВО) внутренних войск первым откликнулось на предложение Союза «Женщины Дона» о взаимодействии, так как во второй половина 90-х запрос на такой вид работы оказался слишком велик. Например, солдатские матери, и как организованное сообщество, и как отдельные женщины, настойчиво и даже в какой-то мере агрессивно требовали от руководства частей, командования округов вернуть им тех сыновей, которых они отправляли в армию, а не тех, которые возвращались — с явно выраженными психологическими проблемами. Общественные психологи были допущены в воинские части внутренних войск для работы с военнослужащими и членами их семей. Офицеры участвовали в психологических тренингах общественников по коммуникации.
Дополнительным направлением работы специалистов Центра с Минобороны стало оказание психологической помощи родственникам, которые приезжали в 124 лаборатории СКВО на опознание своих детей и близких.
Я со дня его смерти не живу
Десятки тысяч людей прошли через кровавую мясорубку чеченских кампаний. Испытание жесточайшим насилием, которое является сутью всякой войны, не проходит бесследно. Его последствия преследуют и в мирной жизни, доводя человека до состояния «тихого помешательства».
Ниже лишь несколько примеров, с какими случаями приходилось работать психологам Союза «Женщины Дона» в своей повседневной работе.
Военнослужащему срочной службы пришлось опознавать тела своих товарищей (что происходило вдали от войны). Завели один раз в помещение, где лежали убитые — выскочил, завели второй, после предварительной «командирской накачки», — потерял сознание. Позже замкнулся в себе. Выяснилось, что не может разговаривать — начал сильно заикаться…
«Я уже не человек, я машина для убийства» — сказал на приеме у психолога молодой офицер с тонкими и выразительными руками интеллигента. За его плечами — нескольких десятков боевых выходов.
«Что я скажу маме?» — мучается паренек, призванный в армию из глухой сибирской деревни. Мать благословила его на ратный подвиг, а он в Чечне попал в плен. Как оправдаться, как искупить свою «несостоятельность» перед мамой и земляками?
«У меня после каждой войны — новая жена» — слегка бравируя, говорит боевой офицер. Лишь очень внимательный человек заметит в его глазах тень тоски.
«Вы точно узнайте у него, принял ли он ислам!» — требует офицер у психолога. Для него принятие мусульманства в плену — это и есть главный факт предательства. Где-то в подсознании засел старый стереотип о том, что плен — это позор. Но, если факт пленения теперь не позор, то — что тогда предательство?
…Мать получила из Чечни похоронку на сына — солдата срочной службы. Полубезумная приехала в Ростовскую область на место постоянной дислокации полка, где служил сын, за его телом. Тела не оказалось, потому что сын оказался жив и продолжал воевать в Чечне, хотя срок службы закончился. Снова дни и недели томительного ожидания. У матери появился свой «чеченский синдром».
«Я со дня его смерти не живу» — говорит вдова одного из офицеров, погибших в первую чеченскую кампанию.
«Мой командир очень груб и постоянно унижает меня» — это скупые откровения женщины-военнослужащей.
«Он считает, что главное — принести деньги. Все остальные проблемы на моих плечах. Мне иногда кажется: его семья — сослуживцы, а я и дети — так, посторонние, чужие люди. Больно…» — своими проблемами делится жена офицера, регулярно выезжающего в зону боевых действий.
С каждой из этих категорий людей работали психологи Союза «Женщины Дона». Они регулярно бывали в частях российской армии и внутренних войск: проводили индивидуальные консультации и групповые занятия для солдат, уезжающих в зону боевых действий и вернувшихся оттуда, с офицерами, для которых участие в боях — обычная работа, с женами, вдовами, детьми, родителями военнослужащих.
С каждой из этих категорий — свои методы работы, свой подход. Всем обратившимся была оказана профессиональная психологическая помощь. Никто не остался со своей проблемой «один на один».
За время работы Центра профессиональную психологическую помощь получили тысячи человек: уволенные в запас военнослужащие, гражданские лица, столкнувшихся с посттравматическим синдромом в «мирной» жизни. В самые «горячие» дни количество обращений измерялось сотнями.
С течением времени направление работы Центра изменилось. Он начинал свою деятельность в то время, когда психологических служб и психологов в силовых ведомствах либо не было совсем, либо их становление только начиналось. Сегодня ситуация изменилась в корне: во всех силовых ведомствах сформированы психологические службы, в частях появились комнаты психологической разгрузки. В настоящее время специалисты Центра при Союзе «Женщин Дона» зарегистрировали организацию психологов и социальных работников «Анима», которая оказывает помощь людям, получившим психологическую травму, например — жертвам техногенных и природных катастроф (работа с пострадавшими жителями Крымска, с родственниками авиакатастроф, с беженцами и т.п.). Обе организации – и Союзе «Женщин Дона», и «Анима» — продолжают оказывать помощь и военнослужащим, и членам их семей, если поступают от них обращения.
Вместо эпилога
Психологи, работающие в Союзе «Женщины Дона», концептуально по-новому посмотрели на проблему психосоциальной реабилитации участников и свидетелей военных конфликтов. Вся совокупность профессиональных методов и приемов работы получила название «Очищение воина».
Потом были месяцы и годы накопления собственных наблюдений и опыта, личных подходов и приемов. «Штатские» психологи учили нештатных военных специалистов профессионально анализировать результаты тестов, делились своим опытом работы по подготовке солдат для выезда в зону боевых действий.
В 1999 году огромный интерес вызвал у профессиональных психологов семинар по методам психосоциальной реабилитации военнослужащих, который совместно провели Союз «Женщины Дона» и институт «Гармония» — начало годового цикла обучения. Претенденты прошли серьезный конкурс; анализировалась их мотивация для изучения новых психологических технологий. На первый семинар в Новочеркасск специалисты приехали из многих регионов России. Однако среди них оказалось очень мало военных психологов с Северного Кавказа, хотя потенциально заинтересованные военные структуры были проинформированы. «Ларчик» открывался просто: на каком-то этапе бюрократической системы информация «испарилась». А военные психологи, случайно узнавшие о семинаре, все-таки присутствовали на нем — вне конкурса и сверх положенного числа участников.
Результатом того семинара стало создание сети специалистов, обученных работе с посттравматическим синдромом. В сеть вошло 47 психологов и психотерапевтов. Именно они первыми отозвались на призыв работать в Чечне, затем в Беслане и Крымске.
Трагедия Беслана (2004 год) стала первым опытом работы сети в чрезвычайной ситуации. По сети были разосланы письма с вопросом о готовности специалистов принять участие в работе мобильных бригад по оказанию психологической помощи жертвам и членам семей заложников. Работа продолжалась в течение двух лет и завершилась заключением договора с Министерством соцзащиты Республики Северная Осетия-Алания на подготовку социальных работников по программе обучения добровольных помощников психолога.
Второй чрезвычайной ситуацией для сети стало затопление города Крымска (2012 год). Специалисты работали в течение 6 месяцев. В завершении были организованы семинары по подготовке добровольных помощников психолога, в том числе — школьных психологов, социальных педагогов.
В последствии работа специалистов сети получила развитие по направлению помощи беженцам, в том числе из Южной Осетии (2008 г.) и из Донбасса (2014-2015 гг).